Для начала мы проанализируем случай, который считаем модельным для темы нашего разговора. Мать наказала семилетнего сына ремнем за просмотр порнографии в интернете . Дело дошло до суда, и суд, не признав смягчающим обстоятельством причину, по которой мать наказала ребенка, счел ее виновной в совершении преступления по статье 116 ч.1 УК РФ («Побои»). Если бы это случилось сейчас, она могла бы получить до двух лет тюрьмы. Но поскольку инцидент произошел до вступления в силу закона N323-ФЗ с ювенальными поправками, выделившими членов семьи в особо опасную, приравненную к хулиганам и экстремистам группу, женщина отделалась штрафом в 8 тысяч рублей.

Ребенок может безнаказанно совершать аморальные, противозаконные поступки

Выделим суть. Просмотр порнографии семилетним ребенком суд не посчитал серьезной причиной для строгого родительского наказания . Хотя порнография в России запрещена, то есть законодательно признана ее вредность и аморальность даже для взрослых — не то что для детей! Не признавая смягчающим обстоятельством мотивы матери, суд тем самым вольно или невольно дает обществу понять, что просмотр порнографии детьми — это не катастрофа, не что-то выходящее из ряда вон, а заурядное, нормальное действие, не требующее наказания. Зато адекватная реакция матери, не утратившей здоровых нравственных ориентиров, — это преступление. Таким образом, принудительно (ведь суд — это не журналисты, высказывающие различные мнения, а одна из трех ветвей государственной власти, решения которой обязательны к исполнению) задается рамка детско-родительских отношений: ребенок может делать все, что ему заблагорассудится, в том числе совершать аморальные, противозаконные поступки, родители же не имеют права его наказывать, поскольку это подсудно.

«Перед чем пасует неустойчивый подросток»

Нам возразят, дескать, это какое-то недоразумение. Мало ли, всякое бывает.

Ничего подобного! Мы не случайно назвали вышеупомянутый случай модельным. С момента запуска «ювенальных технологий» в нашей стране таких однотипных случаев было уже немало. Вот еще несколько примеров. В Читинской области мать судили и дали условный срок за подзатыльник сыну среднего школьного возраста, который регулярно воровал деньги и на которого не действовали поучения. То есть воровство было фактически признано судомненаказуемым.

Пусть ворует, пусть врет, пусть смотрит порно?

Московский подросток украл у родителей 60 тысяч рублей(!), купил дорогой смартфон и тоже смотрел на нем порнографию. Отец, уличив сына в краже, не тронул его пальцем, а, отняв смартфон, запретил на неделю прогулки с друзьями. Возмущенный сын оклеветал отца в школе, заявив, что тот его побил. Когда полицейские нагрянули в дом, чтобы «защитить права ребенка» — изъять его из семьи, — парень, испугавшись, признался в обмане. Самое интересное началось дальше. Выяснив правду, отцу заявили, что он все равно не имел права наказывать сына. То есть пусть ворует, пусть врет, пусть смотрит порно, а отец — не смей лишать мальчика общения с друзьями (с которыми он, кстати, порнухой и наслаждался).

Список подобных случаев любой желающий может продолжить, поинтересовавшись, как действуют ювенальные службы в его регионе. Мы же ненадолго остановимся на вопросе наказаний и пойдем дальше. Сейчас в подобных дискуссиях превалируют эмоции и сгущение красок. Если от этого абстрагироваться, в сухом остатке будут два предложения: 1) объяснять детям, что не надо вести себя плохо; 2) являть им хороший пример.

Есть дети, которым недостаточно объяснений и родительского примера

Нисколько не умаляя ценность сих рекомендаций, заметим, что они не всегда эффективны. Есть дети, которым этого бывает достаточно. (Правда, такие дети обычно и не склонны к грубым поведенческим отклонениям.) Однако далеко не все столь совестливы и разумны (это, кстати, относится и ко взрослым, иначе не было бы нужды в тюрьмах). Таким детям недостаточно объяснений и родительского примера. Более того, если им долго объясняют, не принимая никаких других мер, они и вовсе наглеют, идут вразнос.

Давайте смоделируем ситуацию. Мать застает сына за просмотром порносайта (который a propos существует и доступен маленькому ребенку, несмотря на законодательный запрет). Что она должна сделать, по логике ювеналов? Объяснить? О’кей, она объясняет. Ребенок не соглашается. (Мать из Омской области, кстати, пыталась это сделать. «Я еще разбираться начала, — говорит она, — он истерику закатил, руками-ногами топал-хлопал».) Она в другой раз застает его за тем же самым занятием. И в третий, и в пятый. И что? До какого раза объяснять? Или дожидаться, пока «объяснит» колония, куда он через несколько лет попадет за изнасилование? Дети ведь довольно быстро переходят от теоретических знаний к практическим... А может, подождать, пока он попадет в ласковые руки извращенца? Или дождаться состояния психической неуправляемости и тогда доверить его судьбу врачам? Ведь если ребенок с изначально неустойчивой психикой (а именно такие зачастую склонны к нарушению разнообразных норм) совершает серьезный проступок и остается безнаказанным, он начинает это повторять, идет все дальше и, будто бы бессознательно нарываясь на запрет, наконец слетает с катушек.

«Дети с патологией характера, — говорит детский психиатр с тридцатилетним стажем Т.А. Крылатова, — с дисгармонией процессов психического созревания, имеющие недостаточную критику по отношению к своим поступкам, не соотносящие свои поступки с требованием социума, игнорирующие интересы окружающих, демонстрирующие опасное, саморазрушающее поведение, на определенных этапах реабилитации требуют жестких воспитательные рамок. Особенно это касается так называемых неустойчивых психопатов, которые, по мнению наиболее авторитетного отечественного психиатра, специалиста по отклоняющемуся поведению, профессора А.Е.Личко, нуждаются в жестком, даже властном руководстве (выделено нами — И.М., Т.Ш.). Он подчеркивает, что сила и власть — главное, перед чем пасует неустойчивый подросток. Строгий, неукоснительно соблюдаемый режим, неусыпный надзор, страх неизбежного наказания за проступки — здесь все это лучшие гарантии предупреждения нарушений поведения. В последние годы именно эти контингенты детей , оставленные без должного внимания специалистов, гибнут от токсических веществ, экстремальных игр, становятся жертвами извращенцев (выделено нами — И.М., Т.Ш.). Влияние вредоносных контентов, других информационных воздействий, способствующих отчуждению ребенка от семьи, за счет дезавуации и дискредитации ее воспитательных мер, в том числе силовых (выделено нами — И.М., Т.Ш.), приводит к нарастанию трагической статистики».

Хотелось бы получить прямой ответ на прямой вопрос: описанные нами варианты развития ситуации лучше ремня? Они более гуманны, чем родительская порка?

Маленькая хитрость с большими последствиями

Кто-то скажет, что необязательно наказывать сына физически, есть другие меры наказания. Хорошо, какие именно? Не дать конфету? Но то, что притягивает его к порносайтам, слаще конфеты. Без конфеты он, школьник, вполне может обойтись. Запретить просмотр мультфильмов? — Но в данном случае это тоже не наказание, поскольку не соответствует серьезности проступка и поскольку наказуемый уже впечатляется совсем другими «ожившими картинками». Что еще остается? Лишить прогулки с друзьями? Но, как мы видим по другому случаю, и это криминально. В ювенальной трактовке ограничение в сладостях и мультфильмах, запрет гулять с друзьями и прочие воспитательные меры тоже подсудны, тоже могут быть расценены как эмоциональное, психологическое, экономическое насилие. Как, впрочем, и временное отлучение от компьютера, который дает возможность смотреть порно. В общем, не будем больше распространяться на эту тему. Любому не ангажированному человеку все это очевидно. Сосредоточимся на другом.

И в том деле, которое мы взяли за основу нашей статьи, и в деле матери из Читинской области, и, полагаем, во многих других аналогичных делах фигурировала весьма любопытная формулировка. Утверждалось, что мать действовала, руководствуясь «личной неприязнью». Когда нам впервые попала в руки одна из таких характеристик, мы не придали этому значения, хотя и удивились, поскольку знали ситуацию с другой стороны. Но, увидев подобное в целом ряде историй, когда родителей привлекали за совершенно обычные, эпизодически применяемые в большинстве семей наказания, мы поняли, что это неслучайно. Наша догадка состоит в следующем. До недавних времен, пока в России под давлением прозападного лобби не начали внедрять антисемейную систему ювенальной юстиции, никому не приходило в голову привлекать родителей ни к административной, ни, уж подавно, к уголовной ответственности за шлепки, подзатыльники и ремень. И до сих пор, к вящему неудовольствию Запада, в нашем законодательстве нет прямого и четкого запрета телесных наказаний детей в семье. Что бы ни говорили поборники прав детей, такой запрет отсутствует. Совет Европы недаром настоятельно требует его ввести.

Выхолащивание смысла делает закон формальным, а значит, безнравственным

А поскольку запрет отсутствует, проводники ювенальной юстиции вынуждены исхитряться, подводя родительские наказания под статью «Побои». Формально, конечно, можно отождествить шлепок и тем более битье ремнем с побоями. Но выхолащивание смысла делает закон формальным, бездушным, а значит, безнравственным. Это будет право, лишенное правды. И людьми оно будет неизбежно восприниматься как ложь и произвол. В чем состоит ложь, к которой прибегают, притягивая за уши родительские наказания к побоям? В искажении и выхолащивании смысла. Настоящие побои действительно бывают мотивированы личной неприязнью и даже ненавистью, желанием причинить зло. А при родительских наказаниях эти мотивировки отсутствуют. Как бы ни гневались отец с матерью на ребенка, они все равно его любят и заботятся о нем, и прощают, часто не дожидаясь, пока он признает, что поступил дурно. И, наказывая его, они не руководствуются желанием причинить ему зло, а напротив — хотят отвратить его от зла, хотят, чтобы он исправился. И обычно прибегают к телесному наказанию, когда по-другому ребенка образумить не удается. (Конечно, бывают садисты, которым нравится причинять ребенку зло, но такое проявление психопатологии не имеет ничего общего с родительским наказанием.)

Вот поэтому-то, пренебрегая смыслом и манипулятивно отождествляя телесное наказание с побоями, служители Фемиды приписывают родителям «личную неприязнь» к ребенку. Именно такая подтасовка дает возможность исказить картину, подводя родителей под статью Уголовного кодекса.

Уродовать свою жизнь в угоду «мировому сообществу» — занятие бесперспективное

Многие сторонники криминализации родительских наказаний не скрывают, что это делается по требованию Совета Европы, Комитета по правам ребенка при ООН и прочих международных организаций. Дескать, мы должны стать как все «цивилизованные страны». Но события последних лет ясно дают нам понять, что уродовать свою жизнь в угоду «мировому сообществу» — занятие столь же бесперспективное, сколь и вредоносное. В «сообщество» возьмут только в качестве трупа. А вредоносность уголовного преследования родителей за умеренные наказания детей очевидна. Не будем перегружать этот материал статистикой, приведем лишь один статистический факт. Швеция была первой страной, которая запретила телесные наказания детей еще в 1979 году. Прошло достаточно времени, чтобы сделать выводы о результатах эксперимента. С тех пор частота серьезных преступлений, совершаемых детьми против сверстников, увеличилась более чем в 6 раз (данные из так называемого Метаанализа 2005 года доктора Р. Ларзелера). Отмечает заметный рост тяжких преступлений в Швеции и американский военный психолог Дэвид Гроссман, занимающийся исследованием психологии убийц. Он, правда, делает упор на том, что детей пичкают жестокими компьютерными играми, но не вызывает сомнений, что накачка виртуальной агрессией вкупе с безнаказанностью не может не сказаться на росте преступности.

Необходимые и возможные меры

Спрашивается, неужели это тот результат, на который нацелены наши правоохранительные органы? И мало ли чего еще требует ООНовский комитет по правам ребенка, попавший под влияние узкой группы лиц со специфическими наклонностями?! Он и кадетские корпуса рекомендует закрыть, и пропаганду содомии среди детей разрешить, и международное усыновление вернуть в прежнем объеме.

Надо прекращать порочную практику преследования родителей за наказания детей

Если же не стремиться к столь желанным для наших геополитических противников целям (а хочется все же думать, что такого стремления — во всяком случае, осознанного — нет), то надо прекращать порочную практику преследования родителей за телесные наказания детей. Само собой это не прекратится, поскольку сверху был получен соответствующий сигнал. Значит, именно наверху должно быть принято политическое решение не идти на поводу у западных педофилов, и какой-то компетентный орган (Верховный Суд, Генпрокуратура или еще кто-то, облеченный необходимыми полномочиями) должен дать разъяснения, что умеренные телесные наказания детей в семье не следует квалифицировать как побои. А можно и уточнить законодательные нормы: добавить в ст. 61 п.1 «Семейного кодекса» абзац о том, что не признается пренебрежительным, грубым и унижающим человеческое достоинство обращением разумное использование родителями (или лицами, их заменяющими) умеренных телесных наказаний детей.

Также необходимо, отменив выделение «близких лиц» (т.е. членов семьи и прочих родственников) в особо опасную группу, внести примечание в статью 116 УК РФ: «Не рассматривается как побои разумное использование родителями или лицами, их замещающими, умеренных телесных наказаний в целях воспитания детей». Аналогичное примечание следует внести и в ст. 117: «Не рассматривается как насильственные действия разумное использование...» далее по тексту. А так же в статью 156: «Не рассматривается как жестокое обращение...» и т.д.

Конечно, наши западные «партнеры» и их российские единомышленники будут в ярости, но вообще как-то неудобно напоминать, что ветви власти растут на древе Российского государства, питаются его соками. Поэтому обязаны действовать в его интересах. Даже не имея к тому сердечной склонности.

Д ве странно выглядящие и странно говорящие женщины, выступающие перед православными с обличениями современного мира, нравоучениями о правильном воспитании. Не понимаю, кто их финансирует и продвигает. Отдельные здравые мысли густо перемешаны глупостью и ложью, хамскими описаниями и всезнайскими рассуждениями. Паникёрство, помноженное на грубость и агрессию - так отозвалась одна читательница православного сайта. Вот несколько параметров, по совокупности которых Медведева с Шишовой могут восприниматься как манипуляторы и демагоги, не заслуживающие доверия.

1. Дилетантство, отсутствие подтвержденной психологической практики.

Медведева закончила дефектологический факультет МГПИ им. Ленина. В молодости несколько лет проработала психологом в психиатрической клинике. Этим, по-видимому, её опыт как психолога исчерпывается. Несмотря на ее уверения о многолетней психологической работе, я сильно сомневаюсь, что Медведева за последние30 лет имела дело хоть с какими-то детьми, прежде всего потому, что у нее отталкивающая внешность. А маленькие дети очень реагируют на это и боятся таких страшных тёток, похожих на бабу Ягу.

Шишова и вовсе не психолог - она закончила филфак УДН им. Патриса Лумумбы. Но с невероятным самомнением представляется как психолог и смеет выступать в этом качестве.

В каждой лекции, в каждой статье Медведева по нескольку раз повторяет, что она детский психолог, что работала в психиатрической клинике и имеет большой опыт психологической работы. Зачем так настойчиво твердить, может, сама себя убеждает.

Нахватавшись в давние времена психиатрических терминов, Медведева использует их для подтверждения своих бредней. Психиатрия - узкая профессиональная область, в которой разбираются лишь врачи-специалисты, обыватель не стремится погружаться в специфику душевных болезней, а некоторые люди с небольшими проблемами даже побаиваются общения с психиатрами и психологами - а вдруг они распознают их нездоровье? Медведева и Шишова эксплуатируют эти бессознательные опасения и страхи, и с легкостью необычайной приплетают психиатрические симптомы и диагнозы к отдельным проявлениям поведения, к отдельным фактам общественной жизни. Не найдется ни одного психиатра, который бы так лихо раздавал диагнозы направо-налево, но Медведеву не смущают подобные мелочи.

Медведева рассказывает про своего «подопечного» - Александра Самодурова, больного шизофренией, которого она наблюдала во время лечения в больнице, и его брата Юрия, бывшего директора Сахаровского центра, у которого тоже якобы диагноз шизофрения. Ю. Самодуров - отвратный тип, аморальный и лживый, но оправдывает ли это разглашение врачебной тайны? В законе ничего не сказано о возможности разглашения психиатрических диагнозов в случае, если человек нам не нравится. Где же профессионализм и этические нормы? А нигде.

"Гебоидная шизофрения - это когда герои американских фильмов все крушат на своем пути, выбивают окна, ломают столы, двери".

«Кай в сказке Андерсена - классический шизофреник».

«Отсутствие любви к Родине - это тоже шизофренический симптом». В общем, на кого ни кинет опытный глаз Медведева, тут же распознает шизофреника.

2. Странный внешний вид. Медведева говорит монотонно, с минимальной мимикой, улыбка появляется редко, и всегда как-то невпопад со словами. Ее глаза почти неподвижны. Тихий вкрадчивый голос, но иногда она чуть не срывается на крик. Нелепая одежда - балахоны, платья-халаты в цветочек, кружевной воротничок, приделанный к рубашке мужского покроя.

У Шишовой вечно неаккуратная причёска, если можно так назвать волосы, вьющиеся «мелким бесом», как после плохой химической завивки. Одежда такая же некрасивая, как у её соавторши. Хлопающие маленькие глазки, неприятный голос.

3. Неблагополучная семья и ненормальное воспитание собственных детей.

«Мне было 7 лет, я жила у бабушки и дедушки, потому что у мамы и папы была 9-метровая комната, а у бабушки и дедушки была 17-метровая комната в коммунальной квартире, то есть там было очень просторно. А у меня был еще младший брат, вот он жил на 9 метрах…Мама, чтобы не терять со мной контакт, приходила пообедать, потому что они жили близко»

"Меня, например, ремнём били и в семь, и в восемь лет. Раз в неделю . Я не помню, чтобы я возненавидела своих родителей. Я их очень люблю до сих пор - у меня отец ещё жив, а мамы уже нет в живых. Но я люблю их. И бабушку, и дедушку люблю, которые меня лупили и ставили в угол".

Очевидно, поэтому Медведева требует, чтоб родители активнее били детей, она хочет, чтоб им было так же плохо, как и ей.

«Когда мне было 9 лет, мой отец ушел к другой женщине » - это был 1958 год. Совсем не рядовое событие в то время.

http://www.youtube.com/watch?v=f5DDDSb4Q84 Медведева, судя по ее словам, росла с задержкой развития:

«…Я поймаласебя на мысли, что мне до сих пор не приходили в голову эти вопросы [откуда берутся дети]

В 7 лет ее просветила девятилетняя подружка, и она тут же поведала матери тайну деторождения: ночью мужчина ложится на женщину, и потом появляются дети.
"Мама сразу же отвернулась, и я увидела только, как трясется ее спина. Я тогда не поняла, почему она так трясется, только много позже я поняла, когда сама стала мамой . Сдавленным голосом (только потом я поняла, что сдавленный он был от хохота) она спросила: «почему обязательно ночью, можно и днем?» Вы понимаете, как чист ребенок» .

http://www.youtube.com/watch?v=rJzClKqjhKk «Я выросла в кругу писателей, художников, архитекторов…То, что большинство людей услышали только в перестройку, я слышала с утробы матери - как тут ужасно и как там прекрасно. Только в 1993 году я поняла, на чьей я стороне и как я люблю свою страну».

А вот какой она стала, когда выросла:

http://www.youtube.com/watch?v=1-5A_ZhFC2M «Я всегда сутулилась. Я была очень застенчивой, я ходила с опущенной головой. В компании чужих людей я вообще не раскрывала рта…"

Еще бы! Если тебя вся родня дубасит еженедельно, ты живешь с бабкой и дедом, которые тоже бьют, и всё это под россказни о райской жизни на Западе, а отец бросает семью в 9 лет, откуда взяться уверенности в себе?

«… Но когда я пришла в психиатрическую больницу…это было целительно для психики. Когда увидела столько человеческого горя, я забыла про себя. Но это еще было не окончательное исцеление застенчивости» .

Повышение самооценки за счёт более несчастных и больных, чем она сама. Как это банально и мерзко.

«Никогда в жизни не выступала перед большой аудиторией до 1997 года…А потом была все и более и более благоприятная почва, чтобы справиться с застенчивостью. Все более и более страшно становилось и за детей, и за взрослых, и за нашу страну, поэтому пропали силы даже обращать внимание на то, как тывыглядишь».

Зачем решать собственные застарелые комплексы, когда можно углубиться в проблемы мирового масштаба. Невнимание к собственной внешности заметно.

Медведева на вопрос о том, как приучить ребенка есть без мультиков:

«Я родила рано, и часто по своему легкомыслию я забывала покормить ребенка. Уйдем куда-нибудь с мужем в гости, приходим, а ребенок ползает под столом и собирает крошки . Это, конечно, ужасно, но с другой стороны я хочу сказать, у моей дочери никогда не было проблем с аппетитом... Ребенок, даже маленький, несколько дней может быть без еды, без всякого ущерба для здоровья, не говоря уже о том, что ничего страшного, если он пропустит обед и ужин».

Какая прелесть! И ведь не стесняется рассказывать об этом.

Предлагаемый читателю материал – это две истории про детей современной России. Истории эти подлинные, записанные практикующими детскими психологами Ириной Медведевой и Татьяной Шишовой.

Нынешняя эпоха, исполненная чудовищных противоречий и вопиющих несправедливостей, порой безжалостно бьет по психике молодого поколения. Социальные и идеокультурные сломы, случившиеся за последнее время в российском обществе, причудливым образом преломляются в сознании ребенка. Стремление детей приспособиться к противоестественным реалиям времени ведет лишь к искривлению детского мировосприятия, накладывает болезненный отпечаток на всю последующую жизнь.

Недавно в издательстве “Информпечать” вышла книга, написанная авторами данной публикации. Книга называется “Дети нашего времени”, и помимо многочисленных примеров из жизни содержит непредвзятый анализ психологии детей и подростков.

Миша

Отец Миши был доволен жизнью “на все сто”. Даже не обязательно было знать, что он владелец сети московских магазинов, что у него огромная квартира и небольшой загородный дворец, что он запросто может оставить в казино не одну тысячу долларов – все это знать было не обязательно, чтобы почувствовать: вот человек, у которого жизнь удалась.

Когда он с нами разговаривал, в области сердца у него периодически раздавалось треньканье, и тогда он вынимал из-за пазухи маленький сотовый телефон и говорил примерно так:

– Кисуля? Я скоро… ну, не знаю. Я тут еще насчет Мишки… у психологов. Что тебе сделать? Психоанализ? Обещаю. И даже два раза. Готовься.

Единственным обстоятельством, слегка омрачавшим жизнь этого человека, был его десятилетний сын.

– Он какой-то у меня туповатый, – жаловался отец. – Учится плохо, медлительный, как черепаха. Неинициативный – в общем, не в меня, а в свою мамашу.

– Вы разводе с женой? – спросили мы.

– Естественно! Это полное ничтожество, которое совершенно не приспособлено к сегодняшней жизни. И внешне серая мышь, и денег не умеет заработать. Нищая, опустившаяся… Ну, представляете, – училка!

– Надеемся, мальчику вы этого не говорите?

– Как не говорю? – возмутился бизнесмен. – Он должен знать правду про свою мать. Я бы ее с удовольствием родительских прав лишил, потому что она даже нормально обеспечить не может пацана. Да связываться неохота. Тем более, что она и так мне его фактически отдала. Он уже полгода у меня живет.

– Полгода? – ахнули мы.

– Ну да. А что? Она же несостоятельная. Сначала, конечно, были женские капризы, даже угрожать пыталась. Представляете? Она – мне! Но потом утихла. Я ей прямо заявил: “Будешь возникать, вообще сына не увидишь. Скажу в суде, что ты проститутка, а на свидетелей у меня хватит”.

– А она что, действительно?..

– Да о чем вы говорите! Кому она такая нужна? Там сексапильность на нуле. Можете мне поверить, – бизнесмен многозначительно улыбнулся.

– Так вы лишили ребенка матери? – не удержалась одна из нас.

– Почему? – спокойно возразил бизнесмен. – Во-первых, она иногда по воскресеньям его получает, а, во-вторых, моя кисуля, – тут бизнесмен снова многозначительно улыбнулся, – отлично с ним управляется. Без проблем!

В следующий миг у него под пиджаком опять зазвенело.

– Во, телепатия! – восхитился он, доставая трубку. А поговорив с дамой сердца, продолжил свой рассказ, из которого мы узнали, что Мишина спальня соседствует со спальней отца и “кисули”, причем дверей между ними нет.

– Я их снял. Сейчас в моде анфилады, под старину, – пояснил наш собеседник.

– Но ведь Миша уже большой мальчик, он может что-то увидеть или услышать…

– Так он и видит, и слышит! Будущий мужик – пусть привыкает! – с полным сознанием своей правоты воскликнул заботливый отец. – Тем более, что у нас с кисулей все так классно. Как в кино! Мишка, между прочим, и кино вместе с нами смотрит. Я против ханжеских запретов. Они только психику уродуют. Он у меня растет нормальный, без комплексов. Ему надо только успеваемость наладить – и все.

“Нормальный, без комплексов” Миша, которого мы пригласили затем в кабинет, боялся поднять глаза на незнакомых людей, яростно грыз ногти и все время дергал шеей, как будто воротник свитера сдавливал ему горло. А еще у него был жуткий нейродермит: на руках, на щеках, на лбу шелушилась красная кожа.

Потом нам все же удалось его разговорить. Он оживился и даже сказал, что папа подарил ему на Рождество отличную игрушку: негра с высунутым языком. “Потянешь за язык, – объяснил мальчик, – а у него половой член поднимается”. И оглянулся на отца.

Тот с неподдельной нежностью погладил сына по затылку.

– Вот, пожалуйста! Эти дела он с ходу сечет. Настоящий мужик. Ему бы только успеваемость подправить – и нет проблем!

…Успеваемость мы Мише “подправлять” не стали, ведь это было лишь следствие, а причину мы устранить не могли. Впрочем, как нам стало известно, Мишин отец тоже в скором времени понял, что проблем у сына гораздо больше, чем ему казалось поначалу. Но разрешил их совсем не так, как советовали мы. Вместо того, чтобы вернуть глубоко травмированного ребенка матери, он отправил его за границу в английский пансион. То есть фактически сделал Мишу сиротой при живых родителях. Мальчика, которому с трудом давалась учеба на родном языке, обрекли на жизнь в чужой языковой среде, где он вынужден был приспосабливаться к чужим нравам и чужим людям. – А как отнеслась к этому мама? – спросили мы, когда бизнесмен поведал нам о Мишином отъезде и о том, сколько стоит такой пансион.

– Да она радоваться должна, что сын живет в Англии, – последовал категоричный ответ. – И не просто в Англии, а в средневековом замке. Ей такое в самом счастливом сне присниться не могло.

Вскоре мы узнали, что Мишина мать покончила с собой – выпила огромную дозу снотворного. Вероятно, для того, чтобы “счастливый сон” не прервался никогда.

Лёлька

Лёлькину маму обычно принимали за ее бабушку. Хотя ей было немного за сорок, выглядела она на все шестьдесят: высохшая, с глубокими морщинами, одетая в старое тряпье. Ее болезненно-изможденное лицо казалось испитым, но очень быстро выяснилось, что она не только водки, но и вина не пьет.

– У меня от него голова болит. Да и Лёлька терпеть не может, когда выпивают. Не дай Бог кто-нибудь из наших гостей принесет бутылку – все! Сразу станет ее смертельным врагом. Она у меня вообще суровая. Настоящий цербер.

“Цербер” стоял неподалеку и мрачно перебирал кукол, разложенных на маленьком столике. Худющая, бледная, она все время недовольно хмурилась и по любому поводу начинала пререкаться с матерью. Даже ее тощие косички как-то злобно топорщились в разные стороны.

– Вес у нее, как у пятилетней, – вздохнула мать, – а ведь ей уже скоро десять. Уж я каждое утро манную кашу варю, а все без толку. Не в коня корм.

– Доктор говорил, что мне парную телятину надо давать и фрукты, – неожиданно вмешалась в разговор Лелька, – а ты меня этой дурацкой кашей пичкаешь. И макаронами без сыра.

– Доктора свои диеты на миллионеров рассчитывают, ты это прекрасно знаешь, – устало огрызнулась мать. – Откуда у меня деньги на такие деликатесы? Я воровать не научилась. И так на двух работах, больная, хоть сейчас вторую группу получай…

Девочка еще сильнее насупилась и пробубнила себе под нос:

– А ты научись.

Но от громких реплик воздержалась.

Мы стали заниматься с Лёлькой, давалось это, надо сказать, с трудом. Она вечно была чем-то недовольна, страшно завидовала другим детям, замечала, какая у кого кукла, какой рюкзак, какая одежка. И тут же, не смущаясь присутствием посторонних, предъявляла претензии своей матери.

Ситуация усугублялась еще и тем, что Лёлька училась в так называемой “престижной школе”, куда многих детей привозили на машинах, и эти дети, естественно, обладали всем тем, о чем тщетно мечтала Лёлька. А ее мать, работая в той же школе воспитателем группы продленного дня и уборщицей в детском саду, еле сводила концы с концами. Рассчитывать ей было не на кого: мужа за беспробудное пьянство пришлось выгнать, родственников не было, а девочка родилась болезненной, и с тех пор, как лекарства подскочили в цене, денег хронически не хватало. А главное, не было никакой перспективы, никакой надежды на просвет.

Лёльку это страшно травмировало, и она постоянно конфликтовала со своими “упакованными” одноклассниками. А поскольку, несмотря на тщедушное телосложение, отваги ей было не занимать, она слыла грозой класса и от нее плакали даже мальчишки.

– Я попробовала посоветоваться со школьным психологом, – пожаловалась мать. – Так он мне знаете, что выдал? Нужно, говорит, отучать ребенка от зависти. Какое ей дело, говорит, до того, кто как одет, кто что ест, у кого какая машина? У богатых, говорит, одни радости, у бедных – другие. Каждому свое. Она же ходит, дышит, живет – вот пусть и радуется! И знаете, я слушала этого молодого человека, а сама грешным делом думала: “Боже мой! До чего мы дожили! “Каждому свое” … Да это же надпись на воротах концлагеря!”

Не найдя понимания в школе, мать обратилась к нам. Мы осторожно посоветовали ей поискать более прибыльную работу.

– Да в том-то и вся загвоздка! Если я уйду из школы, Лельку тут же выгонят в три шеи. С ней ведь одна морока. А от меня учителям тоже никакой пользы: ни дорогих подарков, ни ценных услуг. Кто ее будет терпеть, если я уйду? А школа хорошая, в нашем микрорайоне таких больше нет. Если уж я ей ничего другого не могу дать, то дам хоть нормальное образование.

Ситуация была какая-то тупиковая. Мы, конечно, постарались, насколько могли, укротить Лельку (и кое-что нам удалось), но на душе было пакостно. На наших глазах оживал мир, который еще недавно казался далеким, невозвратным прошлым – мир героев Короленко… Пока, правда, у сегодняшних “детей подземелья” есть квартира, даже возможность бесплатно учиться и получать элементарную медицинскую помощь (неэлементарная уже под большим вопросом). Но это пока… Грядущая “социально-коммунальная” реформа покончит с этими остатками презренной уравниловки.

А с Лёлькой мы встретились через полгода. На дворе стоял октябрь. Уже топили, так что нам было совершенно непонятно, почему она отказывается снять перчатки. Но вскоре поняли. Перчатки были модные, с разноцветными пальчиками, и Лёлька то и дело демонстрировала нам свои растопыренные руки.

– Ой, какая красота! – принялись мы восхищаться ее обновкой. – Это мама, наверно, тебе купила, да?

Лёлька замялась и почему-то вдруг помрачнела. За нее ответила мать:

– Да что вы! Мы теперь почти ничего не покупаем. А живем, как у Христа за пазухой! Мы с Лёлькой наконец-то и отъелись, и оделись, и обулись – спасибо моей подруге! У нас рядом дом построили для богатых. Так она, подружка моя, уборщицей меня туда устроила. По совместительству – я школу не бросаю! А у них, в этом доме, мусоропровод, как супермаркет! Чего там только нет! Представляете, иногда даже почти нетронутые банки с икрой выбрасывают! А фруктов – навалом! Лёлька, умница, мне все лето помогала. Я ведь тогда вас послушалась – помните, вы мне насчет прибыльной работы сказали? И стала искать. А тут такой случай подвернулся. Повезло, правда? Вот мы и пришли похвастаться и вас поблагодарить.

И она выложила на стол два персика, похожие на восковые муляжи.

Николай Каклюгин известен в Церкви,как соратник "православных психологов" Ирины Медведевой и Татьяны Шишовой,не так давно вместе со своими адептами Семенко и Даниловым устроивших бурное обсуждение планов раскола Русской Православной Церкви в редакции журнала "Москва".Как известно,эти две дамы с филологическим образованием также претендуют на положение экспертов в области психологии.Как уже отмечалось специалистами,следование родителями советам по воспитанию детей,содержащимся в их книгах,может нанести ребёнку непоправимые психические травмы.
Как это бывает у малодаровитых,но весьма амбициозных личностей,Медведева,Шишова и Каклюгин -люди крайне завистилвые и готовые пойти на всё в деле устранения любого,кто своей эффективной работой может показать их профессиональную несостоятельность.
Вводя в заблуждение многих достойных пастырей Церкви,злоупотребляя их доверием,они пытаются использовать их "вслепую",как орудие в борьбе с здоровыми силами в Церкви,чиня препятствия тем,кто только входит в Её ограду.
Вот уже более 5 лет Медведева,Шишова и Каклюгин ведут борьбу с созданными на московских приходах по благословению Святейшего Патриарха Алексия II группами анонимных алкоголиков(АА) и анонимных наркоманов(АН).

Но каклюгиным и шишо-медведевым Священноначалие Русской Православной Церкви,как известно,не указ. Благодаря множеству клеветнических публикаций на "нерусской линии" многие группы анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов,открытые по благословению Патриарха при московских храмах,были разогнаны.Сотни людей остались без помощи,значительное число из них сорвалось,вновь оказавшись во власти алкоголя и наркотиков,многие из них уже умерли,загубив душу...
Они уже были в Церкви,исповедовались,приобщались Святых Христовых Таин.Эти люди могли бы жить и сегодня.
Их смерть,вечные муки этих душ - на совести Николая Каклюгина,"Иродиады" Медведевой и иже с ними.

И сегодня Священноначалие Русской Православной Церкви однозначно высказывается в поддержку программы "12 шагов".Так,Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) считает,что "программа «Двенадцать шагов» исходит из представления о том, что человеку недостаточно просто, скажем, перестать пить, или запретить себе пить, или внушить себе, что он не должен употреблять наркотики. Для того, чтобы отказаться от зависимости, человек должен приобрести в себе какой-то внутренний стержень...То есть, эта программа своего рода духовного перерождения. В этом смысле она созвучна тому, что делает Церковь. Очень важно только, чтобы на нашей православной почве эта программа была воцерковлена, адаптирована к нашим нуждам, и чтобы Православная Церковь, если так можно сказать, взяла над ней шефство. " (http://vera.vesti.ru/doc.html?id=237572)

Тем не менее,уже 3 месяца спустя Каклюгин не просто продолжает борьбу с программой "12 шагов".Вводя в заблуждение председателя Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви, митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия,председательствующего на конференции «Духовная и медицинская помощь в преодолении пороков наркозависимости, пьянства и табакокурения»,верный соратник Шишо-Медведевой фактически попытался вовлечь Владыку в борьбу с Митрополитом Иларионом,развязав на конференции самую настоящую войну против анонимных наркоманов и анонимных алкоголиков.
Но на этом Каклюгин не остановился,объявив войну стремительно воцерковляющейся Общероссийской благотворительной организации "Преображение России".
Как ясно из его клеветнических выступлений и публикаций,беспокоит его именно сам факт воцерковления как лидеров организации,так и их подопечных,их ориентации на Православие.И для беспокойства есть серьёзные основания:на фоне этой успешной организации легко обнаруживается несостоятельность всех каклюгиных и шишо-медведевых.
А потому в ход идут самые грязные средства:подлог,клевета,передёргивание фактов и т.д.
И если ранее Каклюгин пытался вести свою борьбу с программой 12 шагов и ОБО "Преображение России" на солидных церковных конференциях,вводя при этом в заблуждение Священноначалие,то ныне он показал своё истинное лицо.Его клеветнический пасквиль был опубликован на раскольнической т.н."Русской народной линии" (которую церковные люди уже успели окрестить "нерусской антинародной линией"),куда после решения навести порядок на "Русской линии",принятого её спонсорами,ушли наиболее отвязные враги Патриарха Кирилла,такие,как защищавщий "Кредо" и призывающий расколоть РПЦ по лекалам Марселя Лефевра пропагандист католических лжедогматов товарищ Семенко,сотрудничающая с"кредином" Солдатовым и "Новой газетой" Ирина Медведева,борец с Межсоборным Присутствием Татьяна Шишова и прочая маргинальная публика.
И вот именно на этой антицерковной русофобской медиаплощадке гражданин Каклюгин решил вести борьбу с известной благотворительной организацией,помогающей тысячам наркоманов вернуться к нормальной жизни.Ну что же,как говорится,"Бог шельму метит"!
Сам параноидальный тон каклюгинского пасквиля заставляет усомниться в элементарной адекватности автора,постоянно путающегося в своих взаимоисключающих друг друга тезисах.
Некоторые перлы статьи способны у любого здравомыслящего человека вызвать гомерический смех.Например:
"Цикл замкнулся. Преображение России продолжается. Остановить данный процесс в рамках действующего российского законодательства невозможно."
При этом в данном пасквиле настойчивым рефреном звучит мысль об "угрозе информационной безопасности",которую представляет для нашей страны Общероссийская благотворительная организация "Преображение России".
Если верить Каклюгину,то спецслужбам вместо исполнения их работы следует немедленно приступить к разгону более 300 филиалов "ПР" на территории Российской Федерации.
Каклюгин хоть и неадекватен,но отнюдь не безопасен,поскольку как аспирант Института им.Сербского вхож в кабинеты многих влиятельных людей,злоупотребляя их доверием и вводя в заблуждение.
Страшно даже представить такой сценарий,воплотись он жизнь вследствии интриг сего молодого учёного.Это будет означать одно:предоставленными самим себе окажутся тысячи получающих в этих центрах помощь подопечных,многих из которых,в нашей епархии и во многих других, окормляют пастыри Русской Православной Церкви (Орловский филиал ОБО "Преображение России" окормляет клирик Смоленского собора о.Георгий Зейкан,прихожане которого оказывают посильную помощь этим несчастным,приносят вещи,продукты,молитвословы,православную литературу).
Как признаёт это сам Каклюгин,многие неокрепшие подопечные "ПР" вернутся к прежнему образу жизни,т.е. к употреблению наркотических средств.Это означает не только возросшее количество преступлений,на которые обычно идут,пытаясь достать зелье.Это неминуемо повлечёт сотни,тысячи смертей молодых людей,которым сотрудники "Преображения России" и пастыри Русской Православной Церкви сегодня дают шанс начать новую жизнь.
На совести Каклюгина и тех,кто подписывает состряпанные им статьи уже висят жизни (и погибель душ) умерших от алкоголя и наркотиков людей,лишившихся поддержки после разгона созданных по благословению Патриарха групп самопомощи,работавших по программе "12 шагов".Впрочем,о какой такой "совести" я говорю!
Сегодня Каклюгин, Медведева,Шишова и иже с ними готовит такую участь ещё тысячам людей по всей России.
Таким образом,от миссиофобии до духовного геноцида россиян-один шаг...

На берегу широкой Молочной реки стоял царский дворец.

Было жарко. Жужжали мухи. От жары молоко кое-где скисало, и в затонах получалась простокваша.

Во дворце тихо. Все обитатели попрятались где-то от невыносимого солнечного зноя.

И только в тронном зале было прохладно. Царь Макар сидел на краешке трона и смотрел, как прислужник Гаврила неторопливо натирал полы.

И как ты трёшь? Как ты трёшь? - закричал царь. - Кто ж так полы натирает? А ну дай мне! Я тебя враз обучу!

Нельзя, ваше величество, - степенно ответил Гаврила. - Не царское это дело - полы натирать. Увидит кто - разговору не оберёшься. Вы уж сидите, отдыхайте себе.

Тьфу ты! - вздохнул Макар. - И что это за жизнь у меня? Топором работать нельзя - несолидно! Полы натирать нельзя - неприлично! Ну скажи мне, Гаврила, есть мне житьё в этом доме?

Нет, - ответил Гаврила, - нет вам житья в этом доме!

Ну, а скажи мне, Гаврила, видел ли я в жизни чего-нибудь хорошее?

Не видели, ваше величество. Ничего вы не видели.

Нет… если подумать, - сказал царь, - то что-нибудь хорошее-то было.

Ну… если подумать, - согласился Гаврила, - тогда было. Это понятно. - И он снова зашаркал щёткой.

Эх ты, "было - не было"… Слова путного от тебя не услышишь! Вот брошу всё, - продолжал царь, - и уеду в деревню к бабушке. Буду рыбу ловить на удочку. Пахать, как все люди. А вечером на завалинке буду песни играть. Эй, Гаврила, - приказал царь, - подай мне сюда балалайку!

Нельзя, ваше величество, - ответил тот. - Не положено вам на балалайке играть. Не царское это занятие. Я вам гусли дам. Хоть весь день бренчите.

Он снял со стены гусли и, шлёпая босыми ногами, подошёл к царю. Макар поудобнее устроился на троне и запел:

В тёмном лесе, в тёмном лесе,
В тёмном лесе, в тёмном лесе,
Залесью, залесью…
Распашу ль я, распашу ль я,
Распашу ль я, распашу ль я…

Эй, Гаврила, что я распашу-то?

Пашенку, ваше величество, пашенку.

Ах да, - согласился царь и допел:

Пашенку, пашенку,
Я посею, я посею,
Я посею, я посею…

Эй, Гаврила, что я посею-то?

Лён-конопель, ваше величество. Лён-конопель.

Лён-конопель, лён-конопель! - повторил Макар и приказал: - Эй, Гаврила, спиши мне слова на бумажку. Уж больно песня хороша!

Так я ж неграмотный, ваше величество.

Верно, верно, - вспомнил Макар. - Ну и темнота в моём царстве!

В зал вошёл царский писарь Чумичка.

Ваше величество, вся боярская дума собрана, - сказал он. - Вас одних ожидают.

Э-хе-хе! - вздохнул царь. - А волшебное зеркало готово?

Всё в порядке, ваше величество, можете не беспокоиться!

Тогда пойдём! А всё-таки знаешь, Чумичка, - важно произнёс он, надевая корону, - быть царём так же плохо, как и не быть царём!

Прекрасная мысль! - воскликнул писарь. - Я обязательно запишу это в книжечку!

Глупость это, а не мысль! - возразил Макар.

Не спорьте, ваше величество! Не спорьте! Мне виднее. Это же работа моя - ваши мысли записывать. Для внуков. Для них каждое ваше слово - золото!

Если так, пиши, - согласился Макар. - Да смотри ошибок не наделай, чтобы мне не краснеть потом перед внуками!

Глава третья
БОЯРСКАЯ ДУМА

Боярская дума гудела как улей. Бородатые бояре давно не виделись и сейчас делились новостями.

А я в деревне был! - кричал боярин Морозов. - В реке купался! Ягоды собирал - калину, малину всякую!

Подумаешь, деревня! - отвечал боярин Демидов. - Я вот к Синему морю ездил. На песке жарился.

Ну и что твоё море? - возражал боярин Афонин. - Тоже невидаль! Я вот по Молочной реке на плоту плавал и то молчу! Сметаны наелся!

Но тут тяжёлые дубовые двери распахнулись и в зал торжественно вошёл царь. В руке он держал свиток. Следом за ним появился писарь Чумичка с пером и чернильницей в мешочке.

Тихо! Тихо! - стукнул посохом царь. - Ишь расшумелись!

Бояре притихли.

Все в сборе? - спросил Макар. - Или нет кого?

Все, все! - закричали бояре с места.

Сейчас проверим. - Царь развернул свиток. - Боярин Афонин?

Демидов?

Ладно. А Морозов? Скамейкин? Чубаров? Кара-Мурза?

Присутствуют!

Хорошо. Ну что ж. - Царь положил свиток. - А что-то я Качанова не вижу. Где он?

А у него бабушка заболела, - объяснил боярин Афонин. Самый бородатый и поэтому самый главный среди бояр.

То у него бабушка, то у него дедушка! - разгневался Макар. - Вот посажу его в чулан, у него все бабушки сразу выздоровеют.

В это время два стрельца внесли в зал волшебное зеркало и сняли с него покрывало. Царь подошёл к зеркалу и проговорил:

Ах ты, зеркало, мой свет,
Поскорее дай ответ:
Не грозит ли нам беда?
Не идёт ли враг сюда?